Дорогой мой брат и самый драгоценный друг! Поздравляю тебя с днём рождения. Желаю тебе невзирая на любые сложности и препоны достичь поставленных целей и выполнить заветные желания. В качестве символического подарка я хочу преподнести тебе японскую легенду о карпе кои, не желавшем довольствоваться только имеющимся…

ЛЕГЕНДА О КАРПЕ КОИ, ПРЕВРАТИВШЕМСЯ В ДРАКОНА

“Он был красив, но и его братья и сёстры не уступали ему красотой: огненно-алые, алые с белым, чёрные — яркие, будто живые драгоценности. Только братья и сёстры радостно плыли к берегу пруда, едва уловив знакомые шаги двуногого, который их кормил, ластились к его рукам, охотно брали корм, а алоголовый кои дичился, затаивался на дне. И, как бы ни был голоден, поднимался на поверхность за кормом не раньше, чем человек уходил. А тот не спешил: подолгу разговаривал с любимцами, и речь его журчала, будто один из тех ручейков, что впадали в пруд после сезона дождей.

Белый с алой головой кои не помнил иного, кроме тёплого пруда, окружённого отвесными светлыми стенами. Сверху свешивались резные листья водорослей, растущих на суше, — они назывались «деревья». Можно было разогнаться, ударить хвостом — и прыгнуть вверх, зависнуть на миг в странно-прозрачном пространстве, не дающем дышать… и успеть хватить губами один из листов, похожих формой на утиную лапку. Листья были невкусные и горькие, но дело было не в них — кои нравилось чувствовать свою ловкость, нравилось ощущение плавания в воздухе… полёта. Остальные радостно рылись в иле, поднимая муть, долго потом висящую в воде и мешающую видеть небо, которое странно притягивало к себе.

Кои не понимал своего смятения; чем больше он рос, тем теснее и душнее казался родной пруд, который вовсе не был маленьким. Здесь хватало места для всех рыб, даже вздумай они порезвиться. Порой прилетали утки — и обычные, и разноцветные, вырядившиеся ярко и нарядно мандаринки, на воде похожие на диковинные кораблики. Утки говорили о своём, а кои шутливо ловили снизу их лапки. Рыбы не знали, что такое «скука», не томились ничем. Они жили – и были этой однообразной жизнью довольны и счастливы. А белому с алой головой кои, когда он зависал, полусонный, над дном, мнилось странное: небо, холодное и бездонное, и он сам, купающийся в прозрачной глубине. Огромный мир, оставшийся внизу, бесконечный простор, принадлежащий кои, и кои, принадлежащий отныне этому простору, от которого захватывает дух… и странное ощущение сопричастности, будто он и мир — одно целое. Очнувшись от дремоты, кои начинал кружить по пруду, будто в поисках выхода. От берега к берегу, проплыть под мостом, нырнуть в самом глубоком месте… Будто искал что-то утраченное, сам не зная что. Порой кто-нибудь из братьев или сестёр присоединялся к нему, плыл рядом, игриво подталкивая мордой в бок, но им быстро наскучивало, а кои всё кружил и кружил…

— Наверное, он хочет стать драконом, — улыбались люди, глядя с мостика на разноцветную стайку кои и одного, держащегося поодаль, белого с алой головой, неутомимо кружащего в почти прозрачной воде, прыгающего вверх, на неуловимый миг будто зависая в воздухе и снова падая со всплеском.

— Вот и готовится, чтобы суметь подняться верх по горной реке…

Крякали, посмеиваясь, утки: куда кои, изнеженному любимцу людей, — и в драконы! Дракон?.. Само звучание слова будило в кои что-то смутное, звало куда-то и требовало немедленно что-то делать. Мерещился шум воды, бурное течение вместо надоевшей неподвижности. Кои было тесно здесь, в пруду, тесно в этом теле, и корм казался невкусным, а вода — затхлой.

Все кои привыкли не бояться людей, но этот двуногий человеком не был; кои, неосторожно задремавший на мелководье, пригревшись на солнце, почувствовал это сразу. Шарахнулся от опущенных в воду рук… и попал прямо в тесную западню. В пакете была вода, но кои попытался прорвать прозрачную стенку, вырваться, вернуться в пруд, который сейчас казался самым лучшим и уютным местом в мире. Вот только ничего не вышло.

— Потерпи, — посоветовал двуногий. — Я тебе зла не хочу и декоративными рыбами не питаюсь.

Кои не понял слов, но, осознав, что не вырваться, затих. Его сперва несли куда-то, потом везли и снова несли. Солнце било в глаза, и кои зажмурился бы, если б мог. У тени, скользящей рядом с мягко ступающим не-человеком, были острые звериные уши, а из-под теневых же одежд высовывались порой кончики двух хвостов. Тень лгать не умела. Кои не понимал речь, разве что отдельные слова, но слушал интонации.

— За тобой я давно наблюдаю; видел, как ты мечешься, потому и выбрал из всех именно тебя. Я скажу это зря, если ты не справишься… но всё же объясню. Когда-то у меня был друг из драконов — странная дружба, но нас свело общее дело. Мы, кого принято называть где ёкаями, где нелюдями или оборотнями, обыкновенно не вмешиваемся в дела людей, но тогда речь шла о судьбе страны, и неважным было, кто ты на самом деле. Мы все хотели блага своей родине, пусть каждый видел это благо по-своему… Дракона непросто убить, но мой друг, принявший в ту пору человеческое обличье, погиб. Может быть, кто-то знал, как надо убивать драконов, а может, в этом хрупком облике он был уязвимее… Так вот, кои-сан, в память о моём друге я выпускаю иногда карпов в горную реку. Когда умирает дракон, что-то уходит из мира безвозвратно, и это неправильно. Если ты сумеешь подняться к Вратам Дракона, то вспомнишь мои слова и поймёшь.

Пакет встряхнули, и кои, уже начавший задыхаться в тесноте, оказался в чужой, непривычной на вкус и холодной воде. Холодно… плавники отказывались двигаться, и больше всего хотелось найти себе укромное местечко где-нибудь под камнем и уснуть.

— Если благодаря моей помощи в мир придёт новый дракон, может быть, этот мир станет немного лучше, — сказал нечеловек вслед алоголовому кои, стряхнувшему оцепенение растерянности.

…Небо, глубина без дна, в которую хочется упасть. А здесь — отбрасывающее назад течение, камни, больно царапающие, обдирающие нарядную чешую. Холодная вода, от которой отказываются двигаться плавники и хочется просто заснуть. Спать нельзя – надо плыть, перепрыгивать пороги, впервые в жизни идти против течения, почти захлёбываясь в родной стихии, — незнакомая ранее со вкусом борьбы декоративная избалованная рыба, которой далеко до вольных предков, чья память ведёт сейчас вперёд. Знание, дремлющее в каждом карпе, проснулось, веля пробиваться упорно, стремиться вперёд и выше, выше, борясь с течением и одолевая не его — себя. Чтобы стать достойным этого неба.

Вон они — Врата, из которых никто не возвращается, чтобы поведать, правдива ли легенда, может ли прикованному к воде быть подарен небесный простор. И понимание: Врата, легендарные Врата, не привязаны к одной реке, они — в тебе, они – то, что видишь и чувствуешь ты, они — цена мужеству, отваге идти своим путём, отличным от иных. Против течения судьбы. Кои ударил хвостом, из последних сил рванулся вперёд — лучше разбиться о камни, чем забыть мечту… Ощутил на миг, как разрывается душа, половиной желая оставаться в надёжной и безопасной воде, второй стремясь прянуть в непостижимое небо; по воде ударил уже хвост не рыбы, и странное создание — с хвостом дракона и рыбьей головой — с силой оттолкнулось…

…И взмыло вверх уже драконом — алая, будто огонь заката, бронь чешуи, змеистое тело с сильными когтистыми лапами, взметнувшаяся грива и гибкие усы, читающие малейшее движение воздуха, ощущение своей цельности — наконец-то! — и сопричастности этому миру. Длинное тело свернулось в клубок, развернулось — дракон кувыркался в воздухе, ликуя, наслаждаясь сильным телом и ощущением полёта, вкусом ветра и огнём, отныне негасимо горящим в груди. Алая молния в ледяной прозрачной сини. Стремительность и сила, воля и гордость, и целая вечность — впереди. Простор, бездонное небо с его ветрами и песнями звёзд, морские глубины с их течениями — всё это отныне принадлежит ему. За смелость и упорство тому, кто следовал своей мечте, — да воздастся…

…Человек со странно-янтарными глазами отложил ломтик тофу и поднял голову, прислушиваясь к чему-то, потом слегка улыбнулся, подняв чашечку с сакэ.

— В память о тебе, мой друг.”

Я верю, у тебя всё получится!